Оттенки искусства: амбра - цвет греховности

Пигмент амбра был получен из итальянской почвы, с течением времени он стал олицетворением мира теней, а также чего–то греховного и низменного.

Это головоломка, загадка "цвета ржавчины", где-то между глубокой краснотой крови и бледностью грязи, оттенок трясины с ощутимой влажностью. Способность амбры пронизывать пространство и проникать между нюансами интерьеров и природы сделала ее излюбленным оттенком для таких живописцев, как Босх и Модильяни, Тициан и Веласкес. Ее использовали для создания фундаментальных сценариев и понятных, объяснимых картин, которые мы чувствуем настолько, насколько их видим.

История

Посетите музеи и погрузитесь в атмосферу, ощутите ее - амбра в изобразительном искусстве вдохновляла художников еще давних времен. Не обошлось без нее и в ранних произведениях - иначе драматические светотени на полотнах Караваджо растворились бы в серости.

Сложная природа амбры была перенесена и на само название: оно интерпретируется двояко. Итальянское выражение terra d'ombra означает «земля теней». Некоторые утверждают, что название связано с горным регионом центральной Италии Умбрией. Именно там в 15-м веке пигмент был получен из почвы, богатой марганцем и оксидом железа.

Некоторые утверждают, что термин связан с мистикой: по-латински umbra обозначает «тень».

Если мы рассмотрим эти две гипотезы в одной связи, то, возможно, приблизимся к истине. Вероятно, имеет место парадоксальная взаимосвязь "земли" и "теней", которые проникают друг в друга, становясь единой субстанцией. И все это в совокупности с материальной печалью этого мира и едва различимого, призрачного мрака. Это надо почувствовать, это лежит за пределами нашего восприятия.

И это – цвет греха и тени.

Использование амбры восходит к далекому прошлому – наши предки рисовали почвой на стенах пещеры в погоне за каштановым оттенком меха диких зверей. Давайте перелистнем несколько тысячелетий, от неолита до пика эпохи Возрождения. Сквозь столетия цвет трансформируется и постепенно проявляется как тонкая эстетическая энергия и сила, добавляя румянец и глубину ярким оттенкам в палитре художника.

С небес на землю

В стремлении к развитию и уходу от наивного к более глубокому художники стали усложнять перспективу и отказываться от четкости цветов, часто встречающихся в средневековых произведениях, например в иконах. Служители искусства начали экспериментировать с более серьезными образами так же, как и с усугублением пигмента, добавляя в свои творения такие оттенки земли, как амбра и охра.

Перед написанием знаменитого триптиха «Сад земных наслаждений» (1503-1515) - "плотского карнавала цветов", - Босх соблазнился "потрепанной" торжественностью амбры. Его своеобразная картина под названием "Блудный сын", созданная примерно в 1510 году, погружает нас в приглушенные тона, перегруженность и усталость этого мира.

Хотя согбенная фигура странника, похоже, движется к воротам, откуда, скорей всего, открыт путь безгреховный, человек оглядывается назад, в сторону убогого дома разврата. Эта атмосфера, из которой он возник, основывается на тенистой амбре и болезненной сифилитической охре. Пойманный мечущимся между искушениями плоти и духа, герой Босха навсегда застыл в своем продвижении к спасению, одновременно влекомый назад развратом мира. Его "паралич" усилился бледным мраком затеняющего греховного оттенка.

Екатерина Александрийская

Вскоре после того как Босх создал свою аллегорию, мы находим амбру в другом шедевре эпохи Возрождения, на этот раз у итальянского вундеркинда Рафаэля. Художник, создавший в примерно 1507 году портрет Екатерины Александрийской маслом по дереву, изображает христианскую мученицу 4-го века. Святая прислонилась к деревянному «колесу пыток», на котором ей суждено было принять казнь – приговор римского императора Максентия. Согласно легенде, колесо сломалось в тот момент, когда Екатерина коснулась его.

Екатерина смотрит наверх - она сосредоточена на молитве небесам, но наш взгляд прикован к жестокому колесу, к которому она прислонилась, застыв в странной случайной позе. Рафаэль тщательно создавал образ ужасного колеса из сложного коктейля желтого, азурита и алого. Но только благодаря секретному ингредиенту - амбре, недавно введенному в палитру художника, колесо и приняло такой "цепляющий" вид, да и сама картина стала земной, обоснованной и реальной.

Амбра помогла художнику передать суть, отразив гамму царства теней, страданий и истинной веры.

Цвет вышел из тени, чтобы сыграть главную партию

К концу XVI века мы наблюдаем полотна Караваджо, в которых драматические, тускло освещенные интерьеры были бы не так выразительны без насыщения картин амброй.

Молодой музыкант на холсте The Lute Player (1596) ринулся в музыкальный омут, выхваченный из бездны коричневого мрака позади него. Здесь тяжесть "цвета тени" усилена углеродной сажей и угрожает поглотить лютниста, но тот спасен благодаря мистическому свету музыки.

С тех пор как Караваджо погрузил своих героев в амбру, ни один художник не ставил таких глубоких экспериментов с этим оттенком, как это делал Рембрандт. Это неисчерпаемое озеро, из которого голландский мастер 17-го века выуживал лица и взгляды тех, кто смотрит на нас с его проникновенных портретов. Непревзойденные творения Рембрандта сами по себе являются постоянными играми земли и теней благодаря энергии оттенка, передающего мгновенность бытия бренной плоти и вечность духа.

У художников-лириков 18-го и 19-го веков, и особенно у романтиков - Дж. М. В. Тернера и Джона Констебеля, амбра будет доминировать на переднем плане.

Она постепенно стала выходить из моды к концу 19-го века с появлением импрессионистского движения, отрицающего очарование мрачных коричневых оттенков.

"Цвет греха" в современном искусстве

Возможно, никакое произведение живописи современного искусства более остро не подтверждает способность амбры втягивать нас в свои тайны, чем портрет художника Амадео Модильяни, на котором он изобразил свою любовницу и музу Жанну Эбутерн. Портрет был создан за несколько месяцев до смерти художника от менингита в январе 1920 года. Два дня спустя скорбящая Эбутерн сбросилась с пятого этажа.

На первый взгляд с портрета смотрит пустая маска - жуткий безрадостный взгляд Жанны отталкивает. Но...

Обрамление бессмысленного лица и создание особой температуры пространства – это все цвет амбра. Она прослеживается в волосах Эбутерн и в золотых креслах, окрашенных одним и тем же пигментом.

Это не может не приковывать взор к странной обстановке, в которой находится Жанна, - там не тепло и не холодно, она не реальна и не иллюзорна, она не запомнится и не окажется пророчеством...